Дени Грозданович внимательно всмотрелся в одну из самых примечательных школьных фотографий всех времен. Речь идет о классе "реальной гимназии" австрийского города Линца. На снимке, сделанном в 1904 году, в верхнем ряду справа запечатлен 15-летний Адольф Гитлер, а рядом ниже, третий справа, стоит мальчик по имени Людвиг Витгенштейн, происходивший из еврейской, принявшей христианство семьи. Адольф и Людвиг – ровесники, Гитлер родился 20 апреля 1889 года, а Витгенштейн – 26-го.
Гитлер, чей отец скончался годом ранее, остался на второй год и вынужден был покинуть гимназию, находившуюся на Фадингерштрассе. В своей политической автобиографии "Майн Кампф" Гитлер упоминает еврейского одноклассника, вызывавшего у него неимоверную ненависть. Поскольку Гитлер не называет имени мальчика, нет полной уверенности в том, что речь идет именно о Людвиге Витгенштейне, хотя шансы, что это именно так, велики. Оба ученика перевернули мир: вклад Витгенштейна в философию и математическую логику вполне сравним со вкладом Альберта Эйнштейна в физику.
В "сюрреалистическом дуэте" из Линца, о котором пишет Дени Грозданович, Людвиг Витгенштейн – эксцентрик и герой, будто пришедший в XX век из греческой трагедии. Получив в возрасте 24 лет наследство от отца, сталелитейного магната и одного из самых богатых людей Австрии, колоссальный капитал, Витгенштейн от наследства отказался, сказав, что богатство помешает ему заниматься философией, уехал в Норвегию, где в уединении написал значительную часть своего "Логико-философского трактата", а уже после войны, достигнув всемирной славы, работал учителем в сельской школе. Голосу героя в этой оратории Апокалипсиса противостоит голос из хора, хора плебеев и антисемитов, Адольф Гитлер.
Книга Дени Гроздановича называется "Денди и эксцентрики". Автор уточняет, что обе эти категории не взаимодополняют, а противоречат друг другу, они антиномичны. Если дендизм, моду, пришедшую в конце 18-го – начале 19-го века из Англии (основатель движения Джордж Браммелл – это и есть тот самый "денди лондонский"), отличает желание отличиться от других по стилю одежды, то эксцентричность – явление глубокое, оригинальное и самобытное. Человек становится эксцентриком не потому, что ему нравится быть непохожим на других, а потому, что иначе у него не получается, он просто органически неспособен быть другим.
"Если всмотреться внимательно в жизненный путь эксцентрика, – пишет Грозданович, – то нельзя не заметить одну главную закономерность: эксцентрик всегда ставит чувство собственного достоинства выше инстинкта самосохранения, инстинкта выживания. Повстречав на своем жизненном пути немало эксцентриков, которые всегда привлекали его своим "лица необщим выраженьем", прочитав гору книг на эту тему, Дени Грозданович приводит такой пример. "Ни один из эксцентриков, которых мне довелось наблюдать в жизни, никогда не толкался, чтобы пролезть в переполненный вагон метро. Он терпеливо ожидал, когда все пассажиры окажутся внутри, и всегда входил последним, но, впрочем, часто оставался на перроне, смотря вслед уходящему поезду..."
Об этом же говорит и эпизод, рассказанный итальянским писателем Примо Леви в его воспоминаниях из Освенцима. Однажды, направляясь в свой барак из химической лаборатории, где он работал, Примо Леви заметил немецкого солдата, копавшегося в моторе грузовика. Заслышав шаги, солдат поднял голову и поманил узника к себе. Леви подошел. Солдат взял подол его полосатой концлагерной пижамы, вытер об неё свои измазанные машинным маслом пальцы и сказал: "Можешь идти".
Описав этот эпизод, Примо Леви замечает, что история с солдатом, вытершим руки о его одежду, это и было самое страшное из всего, что приключилось с ним во время пребывания в Освенциме и вообще в годы войны.
По мнению Дени Гроздановича, эксцентричность вполне может быть вписана в генетический код индивидуума, и приводит в качестве примера собственных предков по материнской линии. Дед автора, потерявший руку на войне, разгуливал по улицам Парижа с зеленым попугаем на плече, с которым он всё время о чем-то говорил, уверяя, что от попугая он получает куда более дельные советы, чем от большинства людей. Помимо попугая, деда Дени Гроздановича в его прогулках часто сопровождал человек по имени Фредерик-Луи Созе, снискавший известность под псевдонимом Блез Сандрар, и в прогулках время от времени участвовал их общий друг, нищий застенчивый художник по имени Амедео Модильяни.
Об эксцентрике Блезе Сандраре Грозданович рассказывает такую забавную историю. Один из недоброжелателей писателя, желая сделать ему больно, сказал: "А я слышал, что ты, хоть и написал "Транссибирский экспресс", но в России никогда не бывал". Сандрар, который за словом в карман не лез, ответил: "Допустим, я никогда не бывал в России, что неправда, но зато ты, если удосужился прочитать мой "Транссибирский экспресс", в России точно побывал, причем побывал там благодаря мне..."
Эксцентрики, пишет Грозданович, всегда аристократы духа, и для него понятие "аристократ" никоим образом не связано с происхождением, богатством и социальным статусом. Евгений Замятин говорил, что если аристократ крови хочет иметь как можно больше знатных предков, то с аристократом духа всё обстоит точно наоборот. Великий русский писатель Евгений Замятин, сын священника из провинциального городка Лебедянь Липецкой области, явно знал о чем говорил, проводя четкий водораздел между аристократией крови и духа.
По известной инерции мышления, пишет Грозданович, говоря об эксцентриках, мы, как правило, говорим о лицах мужского пола, но история с самых древних времен знает женщин, умевших, как пишет автор, "столь же ненавязчиво, сколь и энергично" отстаивать свое право быть другими. Грозданович называет их "диссидентками". Среди "диссиденток" – любовница Вольтера мадам дю Шатле, писательница Жорж Санд, актриса Сара Бернар и автор знаменитого романа "Здравствуй, грусть" Франсуаза Саган.
Неприязнь к эксцентрикам столь глубоко укоренена в человеческой психике, что ненависть к "другому", непохожему на всех, часто воспринимается как должное, почти как некий закон природы.
"Кому и зачем нужны эти люди?" – спрашивает обыватель. Автор книги "Денди и эксцентрики" отвечает на этот вопрос так: "Мы испытываем крайнюю нужду в том, что считается ненужным, ибо без того, что чернь считает ненужным, нет цивилизации. Похоже, что очень многие из наших современников забыли эту простую истину". И действительно, миллионы людей, живущих рядом с нами, прекрасно обходятся без книг, без картин, без музыки, без театра, и ничего – прекрасно живут в собственное удовольствие...
Так Дени Грозданович подводит читателя к главной мысли своего эссе. Те, кто ставит знак равенства между народом и человеком массы, обрекают народ на верную гибель, ибо без людей, которые не могут и не хотят шагать в ногу, равнять ряды, петь в унисон, культура, цивилизация стагнирует и в конечном итоге умирает.
Называя себя "неисправимым гетеросексуалом", французский писатель не может взять в толк, что творится в головах людей, преследующих гомосексуалов и лесбиянок, что творится в головах людей, ненавидящих евреев и либералов. Он ставит вопрос шире и принципиальнее: как можно ненавидеть другого только за то, что он – другой?!
Источник: https://www.svoboda.org/a/30052689.html